Днём – немцы, ночью – партизаны
Ветеран-железнодорожник вспоминает о Белоруссии в годы войны
Железнодорожник с более чем сорокалетним трудовым стажем, обладатель отраслевых наград, много лет проработавший заместителем председателя Совета ветеранов дороги Иван Николаевич Омельянович записал свои воспоминания об оккупированной в годы Великой Отечественной войны Белоруссии. Он родился 8 февраля 1928 года в селе Малеч, неподалёку от Бреста, в этих местах прошли его детство и юность.
«На рассвете 22 июня 1941 года задрожали оконные стёкла в нашей хате, был виден чёрный дым на западе. Оказалось, на аэродроме у районного центра Пружаны горели наши самолёты, уничтоженные немецкой авиацией.
Утром организованно и поодиночке бойцы шли на восток. К нам, хромая, пришёл один из них. Он натёр ноги, и мать помыла их горячей водой, постирала портянки. Боец нёс две гранаты и ящик с патронами для «Максима». Мы с этим солдатом закопали его боеприпасы и мой пионерский галстук с металлическим зажимом у одинокой сосны.
И вот часов в одиннадцать утра летят три тройки наших бомбардировщиков на запад. Откуда ни возьмись появились два «мессершмитта» – длинных, как осы, и стали уничтожать наших. Наши отстреливались, но тщетно. Немцы открывали огонь даже по лётчикам, выпрыгнувшим с парашютами. Мать моя зарыдала – так это было жестоко и бесчеловечно. Два немецких истребителя расправились со всеми бомбардировщиками, и наш отдыхающий боец, видя эту жестокость, решил забрать свои боеприпасы. Сказал только: «Я гранатами убью хотя бы одного фашиста». Мы их откопали, и он ушёл с ними в неизвестность.
Началась более чем трёхлетняя оккупация – трагедия, оставившая горестные воспоминания. Вот одно из них.
Прошёл слух, дошедший до нашего хутора Рудка, что вчера немцы расстреляли нескольких коммунистов, активистов, среди которых бывший директор школы в селе Малеч и моя пионервожатая Анна Кульневич.Вскоре меня послали по делам в Малеч, где жил мой дядя Алёша с семьёй. На перекрёстке дорог, в ста метрах от села, где произошёл расстрел, я увидел страшное, запавшее в душу непроходящей ненавистью к палачам-эсэсовцам. Место расстрела...
Вспоминаю партизан, их подвиги. Хорошо и подчас приятно о них читать. Но пережить эти времена – это другое, страшное. Деятельность партизан зависит от взаимодействия с населением, для которого это очень опасно (за связь с партизанами – расстрел). Но это особая тема.
Днём – немцы, полиция. Ночью – партизаны, а иногда – «лжепартизаны» – переодетые полицаи. Немцы жестоко карали даже тех, кого просто подозревали в связях с лесными обитателями.
Партизаны также карали тех, кто прислуживал оккупантам. Так что ухо надо было держать востро, а язык – за зубами.
Много крови попортили партизаны немцам: подрывали мосты, железнодорожные составы. Переправляли через железную дорогу и охраняемые объекты ответственных руководителей партизанского движения. Помню случай, когда наши знакомые партизаны сопровождали важного руководителя (он пережидал у нас светлое время суток), впоследствии председателя Брестского облисполкома – Криштафовича.
Летом 1942 года ушёл в партизаны двоюродный брат мамы Сергей вместе с девушкой Надей. Однажды зимой, идя на задание, группа партизан, в которой была Надя, остановилась у нас, дожидаясь темноты (партизаны передвигались только по ночам). Четверо партизан с Сергеем находились в клуне – это строение для хранения сена и обмолота хлебных злаков. А Надя – в хате. Вдруг зашли четыре немецких солдата. Надя села на кровать, наган – под себя, взяла спицы и что-то вяжет. Благо, немцы не обратили внимания, не задерживаясь надолго, направились дальше. Нас встревожило то, что они пошли мимо клуни, где находились партизаны. Тревога в том, что один из партизан кашлял. Мы смотрели в окно и содрогались, но слава Богу – пронесло. Подобных случаев за годы оккупации было не счесть.
В одну из ночей летом 1943 года раздался громкий взрыв в стороне железной дороги, находящейся в полутора километрах от нашего хутора. Путеец, участвовавший в замене повреждённого рельса, поведал нам, что в ту ночь на мине подорвался партизан.
Некоторое время спустя пришёл наш Сергей и рассказал: «Партизан Киреев, с которым мы у вас дневали, взорвался на принесённой нами самодельной мине. Она предназначалась для подрыва поезда на высокой насыпи. Я прикрывал Киреева, находясь в овраге с автоматом. Меня тогда оглушило и сорвало с головы кепку. Как через сон я слышал чей-то голос, говор, но хорошо, что меня не обнаружили. Оклемавшись, ушёл в лес».
Вернувшись через две недели, отец много рассказывал о пребывании в карцере. Мужчин и женщин содержали вместе, каждую ночь, связав, выводили кого-то на расстрел. При допросе переводчик задавал вопросы отцу, а затем несколько раз отрезком кабеля ударил его. Отец почувствовал, что удар не сильный.
Помогла ли мамина затея – неизвестно, однако отец был освобождён. И хорошо, что кроме него был освобождён ещё один человек – гармонист Яша из Малеча. Иначе случившееся могло быть истолковано по-разному, ведь соседи, арестованные тогда вместе с отцом, и их семьи – сгинули.
Случись по-другому, возможно, эти строки писать было бы некому.
Иван Николаевич Омельянович трудился на Красноярской железной дороге более 40 лет. На пенсию вышел в 1988 году с должности заместителя начальника Дорожного конструкторско-технологического бюро. Удостоен званий «Почётный работник Красноярской железной дороги» и «Почётный ветеран железнодорожного транспорта». Воспоминания Ивана Николаевича о войне в настоящее время направлены в центральный совет ветеранов ОАО «РЖД» и в дальнейшем могут войти в издание, посвящённое 75-летию Победы в Великой Отечественной войне.
